Об умершем отце он не скорбел. Золтан изгнал его шесть лет назад, лишив наследства и только воля проведения вернула ему земли и титул - по праву наследования. Отец умер раньше, чем успел назвать другого владельца. Нужно было только успеть вернуться до того, как на его наследство наложится чья-то чужая хищная лапа.

Но лучше бы ему не возвращаться. Лучше бы он сдох среди наемников, с которыми связался после смерти Лихора, лучше бы красавица Ядвига и ее избранник мирно правили в родовом замке Казимира - всяко лучше, чем было получить те вести, что дошли до него две недели назад.
И вот он спас разбойницу. Может быть, даже ту, которая помогала резать глотку его отцу. Что за проклятье пало на весь его род?

Ответа от разбойницы он так и не дождался. Она все так же стояла на пути его коня, загораживая дорогу, как-то чересчур самоуверенно и нагло разглядывая его, как выставленную на продажу кобылу. Совсем не так должно вести себя девке, только что вырвавшейся из лап насильников. А впрочем, что с нее взять. Прав был бородатый, сучье семя. Пусть покажет дорогу и проваливает. А Казимир лучше вернется в лапы старой ведьмы, чем еще хоть раз сунется не в свое дело. Благородный глупый рыцарь, спаситель страшных дам...

- Оглохла, девка? - резко бросил он, нервно подергивая поводья готового рвануться вперед жеребца. Его зеленые глаза потемнели, сделавшись болотными. Он с трудом сдерживал ярость, уже тысячу раз успев пожалеть о том,ч то спас ее. Самоуверенный, наглый взгляд разбойницы, ее молчание злили и одновременно от них становилось не по себе. Она держала себя так, словно в ближайших кустах схоронилась вся ее шайка, и теперь они выбирают, как бы половчее всадить в него стрелу и получить свою добычу. Мимовольно он стянул с головы закрывавшую уши меховую шапку, и положил руку на рукоять меча.

- Да нет, слышу тебя прекрасно, светлый господин, – нарочито медленно проговорила разбойница, не спуская с рыцаря настороженных глаз. – Стал быть до замка…

Она пожала плечами, вытягивая из легкого, пристроенного на ремешке у бедра колчана стрелу. Рука Казимира, все еще державшая нож, чуть заметно дрогнула: попытайся девка схватить лук, нож без промедления вонзиться ей в горло. Но та и не собиралась снимать лук. Вместо этого, покручивая в пальцах стрелу, Каля кивнула, уставившись в потемневшие от ярости глаза рыцаря.

- Замков в округе несколько, – проговорила она задумчиво, – ты б мил человек поточнее говорил, который нужон,ить не разберешь тебя. Самый ближний - Замок Руста, в сорока верстах отселеча будет. Токмо тамошний владыка шибко лютый, да не водятся за ним готеприимственные повадки. Энто я тебе так, на всяк случай поясняю, потому как не глядишься ты гостем желанным Зергину-мечнику. Есть дальше замки, но то земли иновладельные, так што особо я тебе ничего не скажу. Видать ты не туды путь держишь.

Рыцарь кивнул, сдерживая желание отходить девку кнутом; вот ведь зараза как слова то цедит, не спешит разговоры вести.

- А еще, в аккурат сосед землям Зергина стоит замок Выжига.Не особо то и далеко ехать, ежели знать тропки обходные. Токмо, милсдарь рыцарь, замок тот пуст стоит. Без хозяев. Вот как схоронили старого комеса, так и окромя ветра во дворах никто и не рычит. Охрана какая-никакая есть, да без хозяина все одно как без рук. Ждут чегой-та, а чего, сами не знают. Ить оно как бывае

Каля умолкла на полуслове, как зачарованная уставившись на левую руку рыцаря. Пока разбойница говорила, Казимир снял кожаную перчатку, и держал теперь нож голой рукой. Только не на нож глядела Каля: точно привороженная не могла отвести взгляда от перстня, горящего в закатных лучах. Родовая печатка, герб и девиз умещались на круглом золотом поле, в обрамлении венка из мирта. Это перстень он получил вместе с вестью о гибели родных. Этим перстнем удостоверялся владельцем замка и прилегающих земель. И именно на этот перстень сейчас уставилась разбойница. Точь-в-точь как те сороки на ольхах.

- А, курва мать! – Шипящим шепотом выдохнула Сколопендра. – Кольцо Золтана. Стал быть ты, милсдарь мой, старому комесу сыном приходишься? Ить дела то… Чудно…Старик Золтан был справный рыцарь. Таких поискать ишшо надобно. Правда, большее время ora et labora (молился и работал), но справедлив был. О тебе не говорил, тута не соврешь, что знаешь тебя как облупленного по рассказам. Стал быть jus hereditarium?

Казимир не удержался и удивленно вздернул бровь: при всей своей сущности, девка говорила о праве наследства. Как бы то ни было, стоило приглядеться к ней еще лучше.
Рыцарство, как класс, выделившийся из массы населения, владело землями с давних времен. При этом, конечно, были и рыцари, земли не имевшие; они принадлежали к княжеской или королевской дружине и содержание получали от государя. Но, вообще, рыцарство было землевладельческим классом. Рыцарь мог владеть имением, доставшимся ему или по наследству, или в силу пожалования. Первый вид поземельной собственности составлял собственность родовую, второй - личную. Затем, в течении определенного времени высшее духовенство, а за ним и можновладцы стали приобретать от князей иммунитет, дававший им права верховной власти над населением их имений. Под влиянием иммунитета развивалось и рыцарское право (jus militiae). Тот, кто владел этим правом, мог распоряжаться своим имуществом согласно существующему праву о наследстве (jus hereditarium), освобождался от некоторых повинностей, приобретал некоторую судебную власть над крестьянами и мог требовать от них в свою пользу исполнения повинностей, которые они несли раньше по отношению к государю. Лицо, пользовавшееся этим правом, считалось благородным (nobilis), шляхтичем. Кроме того, встречались рыцари, происходившие из крестьян и солтысов, но к данному повествованию, а именно к Казимиру, последние не имели ровно никакого отношения.

- А чего ж сразу печатку не показал? – Каля хлопнула стрелой по ладони, осторожно погладила жеребчика по шее, поднося под бархатные губы конька окаменелый, грязный кусок сахара. – Хотя верно, с чего бы это тебе перед каждой встречной замарашкой кольцами княжескими рассверкиваться. Ну слушай тогда…Через полверсты выедешь милсдарь мой к Ветлюжке, речушка наша местная. Езжай супротив течения вверх. Версты через три окажешься у Переплютова Брода, деревня та, пограничная. От оттуда тебе уж укажут направление. Токмо будь уважен, да не останавливайся в трактире. Прямиком к солтысу езжай, он примет. Да уж так расстарается, услыхав что ты наш новый комес, что поди на руках тебя вызовется нести вместе с коняшкой до самого родового замка. А на счет тех кметков убогих не беспокойся: слухи здеся быстрей пожара расходятся. Почтут, что моя то работа. Тута завсегда так – коли где убивство али еще кака беда приключиться, зажиточные тотчас же Сколопендру поминают. Ну, бывай, шляхтич… Да помни, к солтысу прямиком езжай, не разменивайся на трактиры. Нонче народ пошел нечистый, все норовит пакость учинить. А мне с тобой не по пути, уж не серчай, светлый шляхтич. Вижу, не радует тебя общество разбойницы, да и мне самой лучше всего с твоих земель уйти, пока у тя рука не зачесалась устроить мне близкое знакомство с шибеницей, али на жальнике по саму шею в землю не укопать.

О разбойнице теперь вспоминалось двояко - она как прежде казалась ему достойной только, чтобы болтаться на веревке. Однако, это она напомнила ему о том, кто он был, и Казимир ощущал смутную благодарность. Когда он вступит в свои права и начнет зачищать от разбойников свои леса, он может и пощадит ее.

Гнедой осторожно ступил на шаткий мостик, и рыцарь опять помимо воли сделал себе пометку проверить все дороги и мосты, эдак чего доброго, обрушится такой мостик и торговые люди будут объезжать его земли стороной, он много говорил со странствующими торговцами и успел проведать многое об их ремесле. И лобные места в каждой деревне нужно будет объездить самолично, и солтысов проверить, и еще много... Всамделе - он хозяин и должен ведать о своем хозяйстве не с чужих уст. Главное, успеть завладеть своим хозяйством, а то как бы им другие не завладели.

Благополучно миновав опасный мостик, рыцарь въехал в деревеньку, как тут же понял, не малую. Прохладные осенние сумерки уже спустились на неширокие улицы, но деревенксий люд не спешил оправляться по домам. Одинокий путник сразу же сделался предметом осмотра и обсуждения сразу половины деревни. Казимир еще на околице натянул шапку поглубже на уши, дабы скрыть под ней медные волосы, редкие для здешних земель. Ежели его смогла узнать простая разбойница, может найтись еще кто-то, кто вспомнит, что поспешающий в направлении Выжиги рыцарь так странно схож со старым хозяином здешних мест. Погибнуть в двух шагах от цели будет глупо.

С теми же мыслями рыцарь не стал заворачивать на широкое солтысово подворье, а проехал дальше - к стоявшему чуть на отшибе трактиру. Останавливаться в трактирах ему было не впервой, а связываться со старостой - себе дороже. Еще неведомо, как его там встретят, а раскрываться до поры не хотелось. Никто не ведает с кем из местных негодяев в сговоре солтыс. Если бродячего рыцаря зарежут в его доме, навряд ли его будут здесь искать.

Передав повод выскочившему служке, Казимир еще раз проверил наличие кошеля за пазухой и решительно толкнул двери трактира. На дворе стояла ранняя ночь, а рыцарь думал с рассветом трогаться в путь, чтобы утром третьего дня быть уже у стен замка. Скорее набить здесь брюхо по старой привычке и - спать. Сегодняшняя схватка добавила усталости, и так много дней подряд проведшему в седле наследнику.

Трактир, как и многие, был освещен лишь очагом да несколькими факелами, чадившими, но не дававшими большого света. По привычке пробежавшись взглядом по его посетителям, Казимир отметил по крайней мере четырех крупных молодцев с оружием, явно не из местных. А может, и из местных, дух их разберет. Правда, по меньшей мере двое из них были не охотниками, по повадкам, скорее наемниками. Едва ли они из деревни. Тоже путники, которых застала ночь? Рыцарь не заметил около трактира других лошадей. Пришли пешком? Рож он их не видал, но сильно подозревал, что разбойничьи. Но на его приход никто не обратил особого внимания, а потому Казимир не особо затревожился. Мало ли, что за люди. Надо будет конечно навести здесь порядок. Но потом.

Он прошел между столов к стойке, за которой царил грязный троллеподобный трактирщик, ничем не отличавшийся от десятков других трактирщиков. Казимир без особой брезгливости оперся о немытую заляпанную стойку.

- Есть у тебя комната на ночь, добрый человек?

Трактирщик поднял на приезжего мутные, рыбьи глазки. На вид он напоминал он большого, снулого карпа, обернутого в засаленный передник, сидящий низко на бедрах.

-Отчего ж не быть, – не слишком приветливо буркнул трактирщик, опираясь на замызганную стойку. Ручищи мужчины скорее подошли бы какому рубаке; толстые, широкие кисти, ладонь с небольшую лопатку. Казалось, такими лапищами не кружки да кувшины тискать, а удавливать людей за пару сжатий. – Только бы монета водилась, господин.

-Об оплате не беспокойся, – кивнул Казимир, подтверждая слова парой грошей, брошенных перед трактирщиком. Ладонь ловко сгребла прокатившиеся к краю стойки гроши. – Харчей, вина и комнату на ночь.

-Будет сделано, милсдарь рыцарь, – кивнул трактирщик, – эй, девка! Проводи господина рыцаря к столику у окна!

Пухлая кметочка в полосатых чулках, кокетливо выглядывающих из-под холщовой юбчонки небеленого полотна, кивнула, приглашая Казимира следовать за собой. Четверка разбойничьего вида парней проводила рыцаря долгими, хмурыми взглядами. Не забыв окинуть цепким взглядом оценщика оружие и снаряжение Казимира. К счастью ( или к беде) рыцарь не видел тех взглядов. Опустившись на лавку, новоиспеченный комес подпер рукой щеку. Мысли теснились в голове, обгоняли друг друга. Через три стола компания шумела, стучала по столу кривыми ножами, требовала еще вина и мяса. Девица-разносчица только успевала уворачиваться от щипков, коими щедро одаривала её шумная компания, вкупе с покровительственными похлопываниями по заду.
Подошедший на зов рослого русого парня, с покрывавшей раздвоенный подбородок редкой соломенной бородкой, трактирщик склонился, слушая его речь.

-Вина, хозяин! –взревел парень, хлопнув трактирщика по спине, – самого крепкого! Завтра к вечеру пойдем в поход, а сегодня гулять будем! Эй, вы! Снулые мухи!
Окрик адресовался встрепенувшимся ото сна музыкантам, дремлющих в углу тарктира. Нехитрый состав включал в себя гусляра, дудочника и мужичка с барабаном и свирелью.

-Музыка, играй! – рявкнул детина, бросая через весь трактир монету.
Кметочка, покачивая бедрами, несла Казимиру вино. Музыканты играли.

- С едой не задерживайся, - напомнил только "милсдарь рыцарь", опираясь на стол и пригубляя плохо отмытую кружку. Вино оказалось так себе, некрепким и так явно разбавленным, что Казимир поморщился, не от раздражения, а скорее из досады, что хозяин так неприкрыто обделывает здесь свои делишки. Надо будет сюда наведаться, надо. Рожа трактирщика прямо просится.

На крыльце загрохотало. Коротко взвыла и умолкла собака. Двери рывком распахнулись, и внутрь хлынула толпа кметов с рогатинами и вилами. Казимир выругался: против длинных рогатин обоим разбойникам было не устоять, не смотря на умение обращаться с оружием и мастерство, показанное обоими. Позади толпы голосил баритон, призывая «…живьем брать паскудников!» Как понял рыцарь, это и был сам солтыс, благоразумно держащийся подальше от центра. Неожиданно к воплям толпы прибавился еще один звук. Кметы, застрявшие в дверях подались вперед, теснимые напирающими сзади, вдавливающими их в трактир. Отступившая в угол разбойница быстро мотнула головой в сторону Казимира.
-Везет тебе, рыцарь, – проговорил эльф, взмахом клинка рассекая путы на руках и ногах шляхтича. Трактир оглашали окрики и ругань пришельцев, прокладывающих с улицы дорогу. – Каля так спешила, что остальные, я думал не успеют за нами. Ну, держи руку! На ноги, шляхтич, на ноги вставай!

...Дом столтыса оказался и впрямь наилучшим строением во всей деревеньке. Высокий, обложенный камнем – не дом, а крепость! Обнесенный каменным забором, высотой под три метра, с круглыми башенками – не иначе солтысу виделся пост городского войта, иначе с чего бы в деревне такую крепь возводить? – крытыми черепичками. Казимир вздернул бровь от удивления. Каля ухмыльнулась, хлопнув шляхтича по спине что есть сил.
- Старый гриб неплохо устроился,– присвистнула она, – за такими стенами можно укрыться от нападения. Не надолго, но все ж лучше чем подставлять спины под копья и стрелы. – Эй, девки! Слуги! – Рявкнула Сколопендра. - Приготовили светлому комесу покои да горячую ванну?

В доме солтысовы домашние бегали точно угорелые: слуги метались, вынося из большой горницы сундуки и лавки, освобождая место для пиршественного стола. Молодой, коротко постриженный жрец спешно коптил комнату благовониями, рьяно размахивая железном кадилом на цепочке, и напустив столько дыму и туману, что вошедший солтыс выпучил глаза, закашлялся, и с проклятьями вывалился на крыльцо, хватая чистый воздух раззявленным ртом.
- Тьфу, - сплюнула Сколопендра, смахивая навернувшиеся слезы. – Тебе почет, тебе и хоромы.